“Скульптура должна культурно обогащать человека”. Шерзамон Латипов о себе и трудностях профессии скульптора

Латипов Шерзамон Бахромович - таджикский скульптор, кузнец, декоратор, флорист, реставратор, татуировщик и тхэквондист. В интервью Halva.tj он рассказал о каждой грани своей личности, взглядах на искусство, опасениях и планах.

Скульптор: 

“Как скульптор, я работаю с мягкими и твёрдыми материалами. Мягкие материалы – это глина и гипс. Твердые — это камень, металл, бетон, ну, и дерево”.

Обычно скульптор, испробовав разные материалы и техники работы, выбирает себе какое-то одно направление и начинает профессионально в нем развиваться. Например, взять камень: в зависимости от его породы меняется техника и композиция работы. Работать с камнем надо как бы отсекая все лишнее, создавая саму скульптуру.

Чтобы работать в бетоне – нужно начинать с мягких материалов. Сначала из пластилина, гипса или глины лепится модель, потом с нее снимается форма. Тут нужно быть и форматором. Каждое из этих действий сопровождается армировкой.

Затем саму форму нужно заливать в бетон, монолит либо пустотелый. Разные техники можно применять, например, набивку. Но я пришел сейчас к другому варианту, отец с нашими условиями и сроками посоветовал работать напрямую. Это некий навык и умение, чтобы постараться не ошибиться, когда ты сразу лепишь в бетоне. То есть варишь себе каркас необходимой композиции будь то животное или фигура человека, потом это все обвязывается сеткой и постепенно шпателями, мастерками скульптурными набираешь бетон. Это техника набора.

Кузнец:

“Это разные виды металла: медь, бронза, латунь, «нержавейка». Начиная от традиционной ковки и чеканки, допустим садовой мебели, кухонной утвари, ворот и заканчивая художественной обработкой. Это интерьерные и экстерьерные элементы эстетики, скульптуры, стелы, аксессуары. Это может быть городская архитектурная композиция”.

Декоратор:

“В декорациях тоже самое. Там уже навык макетирования из ПВХ, пенопласта. У меня в этом направлении 6-летний опыт работы в Москве в одной из авторитетных флористических компании. В Питере мне запомнилось одно мероприятие, оформление которого стоило заказчикам 4 млн рублей. Мы готовились неделю к нему, сам банкет продолжался 4 часа.

Еще я имел возможность поработать в храме на Воробьевых горах, полностью все киоты в храме реставрировал я. Работал с сусальным золотом и познакомился с таким необычным инструментом как лампензель – делается, оказывается, он из ресничек лошади, это некий мастерок для тонкой работы”.

Тхэквондист:

“Я 11 лет в Худжанде занимался WTF-тхэквондо. Начал заниматься этим видом спорта в 6 лет, а в школе уже меня записали в художественную школу.  И с этого все понеслось постепенно”.

Начало пути:

“Я не жил с отцом, но он у меня скульптор, мы виделись, и я с детства знал о такой профессии. Помню фрагментами, как я ездил в Канибадам в гости к дедушке и бабушке, отец показывал мне мастерскую. Это были всегда какие-то подвалы, ангары, гаражи и там стояли львы, русалки и другие его работы. Потом он мне показывал свою маленькую комнатушку, где занимался ювелиркой. Первые мои опыты были именно в этом искусстве. Я из стекла сделал капельки-сережки”. 

После окончания школы, был колледж им. Хофиза в Худжанде, оканчивал 4 курс будущий мастер уже в колледже им. Олимова в Душанбе. Потом поступил в институт им. Турсунзода, попал на симпозиум в Москву: “Там мне предложили перевестись в Строганова, и я закончил московскую академию по специализации художественная обработка металлов. Поэтому я и скульптор, и кузнец.

На симпозиуме были участники из 15 стран СНГ, из них отобрали 4: Таджикистан, Узбекистан, Украина и Азербайджан. Мы поехали в Бельгию, где я, кстати, смог продать свою композицию”.

Культура:

“Сейчас город застраивается, хочется назвать его молодым и строящимся, хотя это далеко не молодой город. И в городе стала популярна скульптура: она практически везде. Но главное не то, сколько ее, а какая она. Здесь нужна эстетика, отношение и знания: зачем вообще скульптура нужна, что это такое? Это ведь не просто элемент дизайна – нельзя просто взять и поставить там, где пусто 3-х оленей, которые как будто жуют траву. У всего должен быть смысл. Это все должно эстетически обогащать человека, культурно его насыщать, менять мировоззрение. Это должно доносить ему какие-то мысли. Скульптура для этого и существует”.

Те, кто занимается частными заказами и далает настенные рельефы на дому - неплохо получают, - говорит Шерзамон, но те, кто выбрал путь творчества, сталкиваются с определенными трудностями: “Тут уже естественно зависит от самого человека: как долго он продержится и сколько души вложит в свое дело”. 

Дедушкино воспитание:

“Единственное, чем могу я гордиться - это то, что я закончил академию несмотря на все сложности. Потому что я как “советский человек” подошёл к этому делу. Я рос с дедушкой, он меня воспитывал, геолог, который заканчил МГУ с красным дипломом. 

Поэтому подход был у меня сугубо советский: только учеба и ничего более. Я всегда вспоминал его слова: “сначала ты пропускаешь уроки, а потом перейдешь на наркотики”. В этом плане он очень серьезно относился к учебе. И я перенял его подход.

Во время учебы было столько разных ситуаций, я даже целый месяц жил в московском парке, а в холодные зимы работал на заводе каменщиком. Но ничто не помешало дотошно отрабатывать все техники, которым нас учили. Также как и в спорте у меня когда-то был дух соперничества, соревнований, который двигал мной. Я рад что набрал этот багаж и вернулся домой, здесь я могу быть полезным”.

О работах: 

Одна из самых сложных задач выпала Шерзамону, когда он делал ворота: “Я понял, что у меня нет навыков механика и инженера. поскольку ворота я собирал из шестеренок. У них был механизм двустворчатый, раздвижной. За четверть оборота круга должны были открываться створки снизу и сбоку по 25 и 30 см. 

Было сложно не только сам механизм собрать из автомобильных запчастей, но и работать с огромными воротами. Их постоянно нужно было переворачивать, доделывать, переделывать. Это был мой первый подобный опыт, но все удалось”.

“Работа над Исмоили Сомони - это был заказ моего отца. Стоит скульптура в Канибадаме на площади. Я поехал ему помогать и в очередной раз убедился, что сроки сильно сжатые дают, не уважают само ремесло. 

Тонкости:

Хотя скульптура не должна быть ремеслом - это огромный процесс работы как физической, так и психологической. Это философия, академический склад. Что значит академия? Тебя обучают определенному методу достижения цели, а как ты ее достигнешь сам на практике - уже твое решение. Но они обучают тебя грамотному подходу: что такое эскизирование и зачем оно, что такое философия в скульптуре и как она добавляется; ее посыл, поза, эмоции, то, чем ты ее обогащаешь. Ты учитываешь среду: куда ты это ставишь, зачем. Помимо самого посыла, учитываешь и местность, допустим в определенное время дня как падают на эту скульптуру свет, тень и так далее”.

“Насчет любимого материала (я лично для себя определился) - это зависит от времени года. Допустим, сейчас невероятно холодно в моей мастерской - это крытый ангар, поэтому в зимний период я перехожу на ювелирку. Режу по дереву кольца, аксессуары, подвески. А также пишу живопись, рисунок. Как раз в зимний период нужно заниматься чем-то таким, сидя в теплой комнате. Весна, лето - пора прекрасной работы с металлом, гипсом”.

Планы:

“В первую очередь спасибо Олиму Ганиевичу, директору худфонда, он дал мне помещение, в котором я могу спокойно развиваться.

Мне удалось оборудовать свой цех, даже освоил один грант вместе с бывшими заключенными женщинами. 

Я понял, что могу и хочу открыть такую мастерскую: некую арт-школу, которая может и реабилитацией заниматься, допустим, люди могут приходить 1 день порисовать, полепить, чем-нибудь позаниматься, сделать себе какой-то аксессуар, вырезать из дерева, например, колечко, кулончик. Также можно было бы записываться на курсы, мечтаю запустить академическую лепку и рисунок. У меня будут натуры, станки, освещение. Все это продумано и обрисовано. Но пока не знаю как эти цели достичь – либо через грант, либо через… себя”.

Преграды:

“Невероятно сильно, оказывается, нужны такие же люди, преданные делу. Потому что, все-таки, один в поле не воин. Я восстановил кузнечный цех, там леплю, рисую, кую, но все это делается в одни руки. Слава богу, есть друзья, которые приходят помогать, поддержать разговором. 

Но преданные этому делу люди необходимы. Я запустил кузнечный молот, который стоял более 25 лет, мы его с Владимиром с трудом запустили. Это был последний инженер, разбирающийся в молотах в стране, но он, к сожалению, скончался. Теперь некому ковать, делать на нем ножи …

Также я хочу начать производство садово-парковых скульптур. Для этого мне нужны помощники и ученики, но многих пугает масштаб работы. Все люди, которые приходили, начинают понимать, что они столько сидят, мучаются, а у них не выходит. То есть чтобы сделать более или менее, нужно месяц работать, а чтобы получилось хорошо, иногда и полгода. 

Академия этому и учила: мы полгода шли к одному какому-то проекту. У нас была, допустим, анималистика, полгода мы занимались, чтобы в итоге сделать работу, которую я выковал за полторы недели. Она 60 см в высоту и длину - это был бык.

В общем, нужны люди, которые любят искусство и хотят им заниматься, и которые не боятся в холод стоять рядом со мной с опасными инструментами.

Кстати есть забавная закономерность: у меня абсолютно каждая работа сопровождалась моей же кровью, то есть обязательно что-нибудь проткну или порежусь. Как говорится, каждая работа создается с потом и кровью”.