«Знаете ли Вы что-нибудь про Таджикистан? – Молчала молодежь...» - Халима Хушкадамова об изучении таджикского языка в России

В Таджикистане 5 октября отмечали День государственного языка. А в России традиционно в этот день чествуют учителей. Специально к двум знаменательным датам halva.tj встретилась с Халимой Хушкадамовой, для которой эти два праздника одинаково важны и близки. Халима Отамбековна считается ведущим преподавателем таджикского языка как иностранного (ТКИ) в России. 

С какими трудностями столкнулась она при преподавании и нужно ли изучать таджикский язык в Москве – обо всем этом в нашем интервью.

Хушкадамова Халимахон Отамбековна – доктор социологических наук, профессор кафедры индоиранских и африканских языков МГИМО МИД РФ, профессор кафедры языков и культуры стран СНГ и России ВУ Минобороны РФ, член Союза писателей Таджикистана.

(Е-mail:columnist07@mail.ru)

Можно ли сказать, что Вы первый в современной истории России преподаватель таджикского языка для русскоговорящих?

- «Якать», конечно, неудобно и неэтично. Сегодня я читала эссе своего студента и сделала ему такое замечание. Если серьезно, в современной России действительно в какой-то степени я стала пионером преподавания таджикского языка как иностранного.

Как Вы пришли к преподаванию таджикского?

-Таджикский язык я начала преподавать в 2008 году, и это было знаковое событие. Этому предшествовал долгий карьерный путь.

Я училась в Душанбе, в Таджикском университете, на факультете филологии, и нашим преподавателем был известный ученый-филолог, профессор Дододжон Таджиевич Таджиев, его имя вошло в историю советского языкознания. Каждый раз, когда я поднимала руку, чтобы отвечать, он обращался к другим моим однокурсникам: «Вам не стыдно, Халима с гор спустилась и лучше вас знает ваш родной язык!» А я родом с Памира (Горно-Бадахшанская автономная область Таджикистана), где, кроме таджикского, существует несколько других бесписьменных языков.

После выпуска меня направили на работу корреспондентом газеты "Комсомоли Тоҷикистон” (“Комсомол Таджикистана"). Профессор Таджиев 3 года подряд присылал ко мне в редакцию преподавателей кафедры, и они уговаривали меня вернуться в институт, вести научную и преподавательскую деятельность…

И вы не воспользовались этим предложением?

- Нет, я мечтала о журналистской работе, а первую статью опубликовала еще в 7 классе. Но помню его всегда, опираюсь в работе на какие-то моменты его занятий. Светлая ему, Учителю от Бога, память.

Журналистика дала мне ценный опыт: встречи и общение с авторами, представителями разных профессий, поездки даже в самые дальние горные уголки края, в другие республики Советского Союза. Я впитывала всё это, совершенствовала свои знания в таджикском и русском языках. 

Основ и теории перевода мы не знали, но проходили это на практике: переводили материалы с русского на таджикский и наоборот. Особенно когда выпускали две газеты "Пионери Тоҷикистон" и "Пионер Таджикистана”, т.е. переводили все публикации таджикского издания на русский. И мне как главреду иногда приходилось экспромтом диктовать машинистке материалы в номер.

Как вы попали в Москву: как и многие, из-за гражданской войны?

- Нет, меня направили на учебу в Москву, в самый престижный тогда вуз – в аспирантуру АОН при ЦК КПСС. Распад Советского Союза мы, аспиранты первого курса академии общественных наук при Центральном комитете партии, встретили вместе, в Москве. 

Это я так спокойно об этом сегодня говорю. А тогда все шло к тому, что хотели закрыть академию, а нас всех отправить домой. Как страны, так и нас – аспирантов и слушателей – разделили по национальностям. Слушатели, аспиранты и профессорско-преподавательский состав академии весь свой опыт и знания направили на «борьбу» за альма-матер. И, отвоевали её, академию переименовали, хотя наша кафедра журналистики, якобы готовившая идеологов, была закрыта. Пришлось заново поступать на другие кафедры. Я выбрала социологию, которая только открывалась и была ближе к журналистике. Россия нам дала возможность.

Каждая новоиспеченная страна должна была материально (стипендиально) поддержать своих представителей. Не все главы независимых республик на это пошли. Мы сами нашли выход. После занятий, стали работать на стройке незавершенного корпуса академии. Я тем, что нужно было делать на стройке, не могла заниматься. Ведь тогда в Таджикистане эта работа считалась мужской. 

Я стала таскать в ведрах глину. Бригадир, который был из настоящих русских строителей, постоянно смотрел на мои длинные косы. И вечером, в первый же день работы, когда нам раздавал заработки, 200 р. за день, сказал, чтобы я больше не приходила на стройку. Я не расстроилась, понимая его… Однако, оказалось, что он оставил меня в бригаде, просил ребят работать и за меня.

Остаться в Москве было вашим решением?

- Нет, конечно. Меня на родине ждала семья, трое детей. В Таджикистане в 1992 году началась гражданская война. По вечерам по телевизору показывали, как шли настоящие бои в разных регионах страны. Я была уверена,что эта ситуация быстро нормализуется. Но, увы… Я не смогла вернуться на родину…

В 1993 году, в день защиты кандидатской диссертации, опять произошло судьбоносное событие. Кстати, тема моя была связана с социальным положением женщины. И снова мне помогли и журналистика, и знание языков, так как я провела контент-аналитическое исследование СМИ, как таджикских, так и русскоязычных.

К нам в академию РАУ (ныне РАНХиГС) приезжал Полномочный представитель Таджикистана в России (тогда еще не открылось посольство), случайно заметил меня в лифте и пригласил на работу. Так началась новая страница моей жизни. Я стала пресс-секретарем Полномочного представителя, а затем Посла, общалась с представителями СМИ России и Таджикистана, проводила пресс-конференции и мероприятия. 

Не раз за 13 лет работы я попадала на встречи Б. Н. Ельцина с президентом и делегацией из Таджикистана, сопровождая журналистов. Обычно дипломаты столько не работают на одной должности. 

В 2014 году завершилась моя дипломатическая миссия. Меня пригласили в Душанбе, состоялся разговор с тогдашним министром иностранных дел Таджикистана, академиком Талбак Назаровым. И должность мне, как тогда сказали, неплохую предложили. Но уже мои дети учились в вузах России, и я обросла корнями здесь, обрела еще одну родину и вернуться было трудно…

Свое 50-летие, помню, отмечала в статусе безработной. Хотя я сотрудничала с редакциями российских газет и журналов, международным женским журналом Мы /Вы и т.д. Журналисты, любщие свою профессию, не остаются без хлеба. Мои посольские наработанные каналы мне очень помогли. Со временем открылись другие двери: шеф-корреспондент Московского бюро НИАТ «Ховар», корреспондент газеты правительства Москвы «Москвичка». Опять поездки, встречи… Параллельно очная докторантура в альма-матер - РАНХиГС.

Потом меня пригласили преподавать в ИСАА МГУ имени М.В.Ломоносова. Я, помню, выступала по телевизору на программе «Что делать?» моего коллеги Виталия Третьякова, ныне профессора МГУ. Я отвечала на разные вопросы о Таджикистане, и буквально на следующий день после эфира меня пригласили на работу в Институт стран Азии и Африки, на кафедру стран Центральной Азии и Кавказа, заведующая кафедрой Жибек Сыздыкова.

И я помню разговор с директором ИСАА Михаилом Серафимовичем Мейером. Я ему сказала: «Нет-нет, я не буду преподавать таджикский. Дайте социологию, дипломатию, журналистику! Я же уже начинаю думать по-русски». А он мне ответил: «В жизни всегда так: шаг вперед, два шага назад». И я согласилась.

Но я бы не стала преподавать, если бы не одно знаковое событие. В 90-е годы в Москве жил известный таджикский писатель Сатым Улугзаде. Я часто ездила проведывать его на Нагатинскую, к нему приезжали делегации. А в 1995 году я организовала с ним встречу президента Таджикистана Э. Рахмона в честь 50-летия Победы. Об этих встречах я написала книжку.

И как-то раз, во время одной из последних встреч, когда Устад Улугзаде был тяжело болен, он подарил мне книгу «Забони тоҷикӣ» - Учебник таджикского языка для высших учебных заведений. Он мог подарить любую книгу из своей библиотеки. Но он подарил именно этот учебник 1969 года, с дарственной надписью от авторов Степана Арзуманова и Обида Джалалова. Получается, к этому все и шло.

Вот так мне пришлось идти назад. И я благодарна судьбе за эти шаги назад, которые дали мне еще больше возможностей.

Помните ли Вы свою первую пару?

- Я очень переживала. Помню, как усердно готовилась к паре. Думала о том, как меня представят студентам, что им сказать. Вспомнила, как защищала кандидатскую диссертацию в 1993 году, и поняла, что тогда я не так переживала, как перед своим первым занятием.

Это была группа из 7 человек, и для ИСАА это большое количество. И почти сразу, на первом же занятии,один из студентов, Иван (помню, у него были черные кудрявые волосы), выпалил: «А что нам даст этот язык? Мы что, будем работать с гастарбайтерами?»

Я очень не люблю слово «гастарбайтеры», но, к сожалению, слово «мигрант» в России приобрело крайне негативную оценку.

В 90-е годы, действительно, из Таджикистана был большой поток мигрантов разных национальностей из-за гражданской войны. Но люди переезжали в Россию не от хорошей жизни, ведь война не смотрит на национальность.

После фразы Ивана я задумалась, а пройдет ли эксперимент с таджикским и стоит ли в целом заставлять студентов учить его.

Помню, ответила ему: «Иван, если не хотите, можете не ходить, я спокойно проставлю Вам за экзамен тройку в зачетку».

И буквально через год иду по коридору ИСАА и узнаю черные кудри – стоит Иван, а вокруг него столпились ребята-первокурсники. Он подходит ко мне и говорит: «Халима Отамбековна, эти ребята поступили на персидский, и я им говорю взять вторым восточным таджикский».

Изучался ли таджикский язык в советские годы?

- Общепризнанный факт, что востоковедение очень развито в России, и в советские времена всегда велись занятия по иранским языкам. Предмет таджикский язык как «второй восточный язык» преподавался и в Ленинградском университете, и в Московском в основном иранистам. Преподавали таджикский язык и в Таджикистане, разумеется.

Но тогда язык изучался совершенно по-другому. Когда преподавали таджикский в советские времена для русскоязычных в самой республике, во-первых, они были в среде, а во-вторых, у таджикского не было такого правового статуса, как сегодня. Поэтому и к преподаванию подходили несколько формально. Но это остается на совести преподавателей. Однажды мне даже пришлось перевести дочь в четвертом классе в другую школу, потому что ей ставили пять по таджикскому просто за то, что у нее таджикская фамилия.

Раньше, изучая иностранный язык, не знали страну изучения. Сегодня же мы через язык даем студентам культурные ценности, отражаемые в языке, раскрываем взаимосвязь языка и культуры. Помню, когда со студентами моей первой группы встречалась известная таджикская журналистка Ширин Каноат, дочь народного поэта Таджикистана Мумина Каноата, она сказала мне: «Муаллима, ваши студенты знают больше о стране, чем знают наши студенты в Душанбе». И это было приятно услышать: старания не проходят даром.

Или другой пример: мой студент Олег ездил в Таджикистан со своими знакомыми из Фархора (Хатлонская область). Перед отъездом, приехав в Душанбе, он проводил им экскурсии по городу и показывал достопримечательности: парк Рудаки, Наврузгох и т. д. Оказалось, что его друзья не знали этих мест!

В каких вузах Москвы сегодня изучают таджикский язык?

- С 2008 года таджикский язык изучается в ИСАА МГУ. Помимо этого, таджикский учат в МГИМО, МГЛУ, Военном университете и в других.

Сначала у вузов были разные подходы. Например, в ИСАА таджикский какой-то период начали изучать как второй, параллельно с персидским. Был апробирован механизм, который действует до сих пор. Такой же принцип действует в МГИМО: на первом курсе студентам дают дари, а со второго курса – таджикский.

В МГЛУ немного другой подход: во-первых, таджикский изучается там отдельно, как и все языки СНГ. А во-вторых, они пригашали преподавателей из республик, и это тоже крайне интересно. Насколько мне известно, они от этого подхода отказались, и сейчас таджикский в МГЛУ преподает мой молодой коллега, кандидат наук и журналист Хуршед Саидумаров.

С какими трудностями вы сталкивались и продолжаете сталкиваться, преподавая таджикский язык?

- Первым при преподавании языка возникает вопрос: есть ли методика, пособия и учебники? Конечно, какие-то учебники были написаны еще в советские годы, многие пособия и сегодня не потеряли своей актуальности, но они все были написаны для местного населения, носили локальный характер. А нам нужно было создать книгу для студентов вузов России – это другое. Нужно было обучать таджикскому языку как иностранному.

В 2009 году мы издали первый учебник таджикского языка в современной России, при поддержке Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества Исполкома СНГ. Одновременно с этим издавались и другие учебники республик СНГ. Учебник таджикского языка мы издали в соавторстве с известным иранистом Владимиром Борисовичем Ивановым и большим специалистом по языку дари Еленой Владимировной Семеновой. В создании учебника принимали участие специалисты сразу трех иранских языков, и это крайне важно.

А так как я пришла преподавать, когда учебник еще не был издан, мне пришлось вести занятия по черновикам неизданной книги.

Но несмотря на это, таджиковедам все равно не хватает методических пособий и словарей. И пока сам Таджикистан не усилит направление «таджикский как иностранный», от этих трудностей нам не избавиться.

К сожалению, у студентов сейчас нет возможности ездить в Таджикистан на стажировку, побыть пару месяцев в среде. Но ребята-студенты молодцы, они ищут таджиков здесь, в Москве. Один мой студент любит ходить в чайхону, и общаться там с официантами и посетителями. Также их приглашают на мероприятия Посольства Таджикистана, они активно сотрудничают с дипломатами.

Таджикский язык еще сложен тем, что его нельзя преподавать формально и однобоко. Дословный перевод звучит одним образом, но все может изменить контекст. Порой одно предложение мы разбираем очень продолжительное время.

Важно ли изучать сегодня таджикский язык? Смогли ли найти работу Ваши выпускники?

- Мне кажется, языки всегда знать хорошо. В Таджикистане, например, все население двуязычное. Оказывается, живя там, я этого не замечала, а сейчас, со стороны, я это вижу. Те, кто живет на территории, сопредельной с Узбекистаном, знают узбекский, кто живет на границе с Киргизией – знают киргизский. А на Памире существует большая группа памирских (бадахшанских) языков. 

Я сама уже в детстве владела тремя языками: родным шугнанским, родным таджикским и русским. А сейчас, приехав на Памир, вы удивитесь, что любая домохозяйка с вами легко заговорит на английском. А в Мургабском районе живут киргизы, которые ещё в советские времена говорили на одном из памирских, киргизском и русском как языке межнационального общения. А сегодня читают Абуабдулло Рудаки на его языке, дети участвуют на разных конкурсах по совершенствованию таджикского государственного языка.

Актуален ли таджикский язык в России?

- Да. Хотя СССР уже нет, но есть СНГ, и это крайне важная структура. В России не только таджикский, но и другие языки Содружества всегда будут востребованы.

Я люблю приводить историю моего студента из ИСАА, Василия. Его отец пару лет назад ходил по разным бюро переводов и спрашивал: какой язык больше нужен: персидский или таджикский? Все в один голос говорили: «Конечно, таджикский». Так что даже в плане подработки с таджикским не пропадешь.

Многие выпускники строят успешную карьеру. Один из моих студентов закончил таджикский, и его сразу направили в Иран по линии МИД. Студентка из МГИМО была на практике в Посольстве России в Таджикистане. Двое моих выпускников работают в СМИ, например, в МИА «Россия сегодня». Некоторые выбрали преподавательский путь.

Наверное, в целом, когда вы что-то делаете от души, какие-то двери сами откроются. Это я говорю всем своим студентам, и не только в России. Какой-то период я часто ездила в командировку в Таджикистан, я преподавала дипломатию и социологию в Душанбинском филиале МГУ. Тогда чувствовалось, что каждый мой приезд был воодушевлением для таджикских студентов, наглядный пример, что все в жизни зависит от стараний человека. И ребята подходили после каждого занятия и спрашивали: это реально - найти себя в России? И на моём примере они видят, что реально.

Изменился ли таджикский язык за последние годы?

- Уже в конце 1980-х в союзных республиках начали серьезно относиться к родным языкам, стали издаваться законы о статусе национальных языков. В Таджикистане ещё в 1989 году был принят Закон «О языке», согласно которому таджикский язык (фарси) приобрел статус государственного языка. За русским языком сохранилась позиция «языка межнационального общения». 

Однако этот документ не был реализован из-за начавшейся в 1992 году гражданской войны. После подписания в Москве Соглашения о национальном согласии в 1997 году была создана нормативно-правовая база, произошли определенные трансформации в алфавите, в целом в языке. В 2009 году был принят новый Закон «О государственном языке Республики Таджикистан». Дата его принятия, 5 октября, каждый год  отмечается как День таджикского языка. 

Для совершенствования таджикского языка был создан специальный Комитет по языку и терминологии при Правительстве Республики Таджикистан, функции и цели которого – реализация политики государства в области государственного и других языков. Идет разработка новых правил орфографии.

Как, по вашим наблюдениям, меняется ситуация с таджикским языком в самой стране?

- Буквально месяц назад я приняла экзамен по таджикскому языку как иностранному в аспирантуру ИСАА. Поступал этнический русский из Таджикистана, и он блестяще сдал таджикский. По его словам, в школах ситуация с преподаванием таджикского постепенно улучшается. Правда, говорил он об этом, и в его речи превалировал диалект.

В новом Таджикистане для совершенствования языка уже сделано многое. Ведется сильная языковая политика с участием гражданского общества. Само общество же пока, к сожалению, не всегда следует принятым нормам в этой области: даже у носителей или превалирует разговорный язык, или таджикский смешивается с русским.

С другой стороны, сейчас государственные служащие выступают только на таджикском языке, потому что, я помню, как, работая в редакции, приходилось за чиновников писать их выступления. Бывало, что они даже не проверяли написанное. Сегодня это невозможно. Если верхи не будут знать язык народа, то проблемы общества, в том числе и самого языка, не решатся.

Другой важный аспект – глобализация и «открытый мир». Появляется много новых терминов, их надо назвать, переводить, но таджикский язык еще не очень хорошо адаптируется к этим изменениям. Многие думают: раз это слово используется в СМИ Ирана и Афганистана, значит, это таджикское слово.

Наконец, нельзя не вспомнить Интернет. В социальных сетях появились группы «Дуруст бинависем» («Пишем грамотно») и «Вожаҷу» («Поисковик слов»). У модератора первой группы, известного ученого и народного поэта Таджикистана Рустама Ваххоба, уже вышли две книги по тематикам, обсужденным в группе. Я ими постоянно пользуюсь. Под руководством второго модератора, известного журналиста, переводчика и лингвиста, Умеда Джайхони, вышел толковый электронный словарь. С ним я тоже сотрудничаю, особенно по русско-таджикской военной лексике.

Изучают ли в России родной язык этнические таджики?

- Проблема в том, что таджикская молодежь, работающая здесь, в России, старается учить своих детей русскому.

Мои студенты однажды изъявили желание на добровольной основе преподавать русский язык в диаспоре, и пришли на знакомство с ребятами. Вернувшись, они сказали, что проблем с преподаванием русского там нет, а вот с преподаванием таджикского – есть.

И это вопрос поднимался таджикской стороной. Специалисты здесь есть: нужно создать или школу, или центр, чтобы этнические таджики-россияне смогли изучать свой древнейший язык - таджикский.

Поддерживаете ли Вы связь с своими выпускниками?

- Конечно, мы не теряем связь. Сами же выпускники создали неофициальную структуру, и назвали ее «таджикский бомонд». Мы часто встречаемся, общаемся, помогаем советом и делом, передаем опыт младшим студентам. И я вижу, что мои уроки не прошли даром.

А главный урок заключается не в знании языка.

В 1990-е годы, больше чем сейчас, был очень актуален вопрос толерантности. Бывало, что лекции я читала в разных аудиториях, и всегда я спрашивала у студентов: «Знаете ли Вы что-нибудь про Таджикистан?». Молчала молодежь. СССР больше нет – прежних связей нет.

А сейчас мои студенты, которых уже порядка ста, а за ними их родственники, друзья, знают о Таджикистане немало. Моя миссия – учить, воспитывать. 

Я в курсе всех изменений в биографии студентов, и я им подсказываю, где могу. И они никогда не скажут: «Это гастарбайтеры». Мои студенты никогда не будут делить людей по национальному признаку. Главное – чтобы была душа. 

Как говорил Мавляна Джалолиддин Балхи (Руми), «Ҳамдилӣ аз ҳамзабонӣ беҳтар аст», что значит «Единство сердца ценнее единства языка». Это главный посыл моих занятий.

«Таджикистан и вправду впечатлил»: российские учителя о работе в таджикских школах